Я не видела, как горел Минск

Тот самый длинный день в году
С его безоблачной погодой
Нам выдал общую беду
На всех. На все четыре года.
Она такой вдавила след
И стольких наземь положила,
Что двадцать лет и тридцать лет
Живым не верится, что живы.
И к мертвым, выправив билет,
Все едет кто-нибудь из близких,
И время добавляет в списки
Еще кого-то, кого нет…
И ставит, ставит обелиски.

К. Симонов

Я не видела, как горел Минск…
Это осталось в памяти моей бабушки, а я, вслушиваясь в ее рассказы, словно видела и переживала то, что чувствовала она.

Вой и разрывы бомб, перекошенные лица людей, мечущихся в поисках убежища. Кругом убитые, раненые. Горящие красные камни костела. Жаркий дымно-горький ветер начала войны. Лающие звуки чужого языка, втянутые в плечи головы. Ржание немецких солдат, бросающих апельсиновые корки, над недоумением детей, пробующих эту горечь.

Я не видела, как сожгли деревню, в которой жила другая моя бабушка, однако, слушая ее скупые рассказы о войне, переживала все вместе с ней.

Холод и сырость лесных землянок, кишащую вшами солому, строгость и несгибаемость партизанского уклада. Внезапную остановку пулеметной очереди, хрупкую гать и засасывающую топь белорусских болот. Неумолимо приближающуюся цепь автоматчиков, прочесывающих лес. Колючую проволоку концентрационных лагерей.

Я не видела пылающих печей Бухенвальда, где чудом сумела выжить моя бабушка.

Она выжила сама и спасла от печи и бесчеловечных экспериментов над детьми близнецов Борю и Нюру. После войны разыскала их мать и до конца жизни ждала от них хоть небольшой весточки.

Я не видела горящих костров на площади небольшого литовского городка, куда привозили тела пойманных в окрестных лесах бандитов. Я слушала рассказы мамы и переживала вместе с ней.

Военный и послевоенный голод, пустоту полотняной торбочки, с которой отправляли побираться. Вкус мерзлой картошки и луковицы, пристальный подозрительный взгляд — не ты ли горюющий родственник бандита?

Я не видела горящие глаза и ликование людей, когда объявили о том, что война закончена, но уже полвека, ежегодно, переживаю радость Победы героического духа нашего народа.

Я не видела искрящиеся глаза мамы на VI Всемирном фестивале молодежи и студентов 1957 года в Москве, когда она читала со сцены «А народ не хочет войны…». Но уверена, что тысячи и тысячи людей с сияющими лицами повторяли про себя: «Народ не хочет войны».

Я не была на войне, но я знаю и помню, какими нечеловеческими силами досталась нам победа.

Автор Татьяна Кунигель
Редактор Марина Алексеева
Корректор Наталья Коновалова

Статья написана с использованием материалов онлайн-тренингов «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана