В поисках счастливого детства или почему ребенок плохо ест
Жизнь в тупике – несчастный взрослый
«Ложечку за папу, ложечку за маму…» Василий отвел взгляд от стоящей на витрине коробки с крупой, от воспоминаний о ежедневных утренних маминых кашах его аж передернуло. Повернув свою тележку в сторону шоколадок, Василий, долго копошась, выбрал плитку с кофе, запаянную в гладкую пластиковую упаковку. Переключив музыку в наушниках на следующий трек, Василий покатил к кассе. Пицца, двухлитровая кока-кола, картофель фри, козинаки, сахарное печенье, чипсы, ириски и заветная плитка шоколада составляли традиционный рацион питания, который Василий приобретал перед выходом на ночную смену в гипермаркете, где он же работал охранником. Уставшая кассирша Адочка с уныло съехавшими вниз уголками рта, механически посмотрев на покупателя и поприветствовав, сделала попытку улыбнуться. Впрочем, у неё это совершенно не вышло: уголки губ так и не сдвинулись со своего застывшего положения, сформировав некий странный зигзаг.
Василий молча кивнул, смотря в табло, высвечивающее сумму покупки, достал кошелек и вручил Адочке свою зарплатную карточку, которую ему выдали в этом же магазине год назад. Закончив процедуру кассового обслуживания, Василий покатил свою тележку в сторону белой двери без таблички, в которой располагался главный пост охраны со всеми мониторами, отражающими происходящее в торговом зале, а также перед входом в здание и на складе. Молча сменившись, Василий уселся на широкий стул на колесиках и тяжело вздохнул. Достав из тележки картофель и положив перед собой, он вялыми движениями запихивал его в рот, переключая взгляд с одного монитора на другой, где почти ничего не происходило. Ночных посетителей в гипермаркете было немного, так что Василий позволил себе расслабиться и предаться радостям потребления пищи.
Идиллию нарушил mp3-плеер Василия, который совершенно непостижимо замолчал, мигая значком незаряженной батарейки. Василий пошарил в кармане, подумал о зарядке, которую он безнадежно забыл дома, со вздохом снял с головы наушники, свернул провод и положил в верхний ящик стола. Теперь из трех удовольствий, оставшихся ему на эту ночь, осталось только два – лицезреть выученные до пикселей изображения мониторов и потреблять приобретенные пищевые радости.
Вместо музыки в голове Василия стали играть надоедливые мысли о его лишнем весе, дурацкой работе, глупой жизни и дурной мамаше. Он тщетно пытался заглушить эти мысли, громко хрустя козинаками, но мысли все равно были громче.
Съев внушительный кусок «Хрустящего семечка», Василий поднялся со стула. Он решил осмотреть зал сейчас, немножко раньше установленного времени. На единственной работавшей в эти часы кассе покупателей не было – кассирша сидела в кресле, в полусне уткнувшись подбородком в грудь. В общем, все было нормально.
Василий неторопливо змейкой пошел мимо стеллажей, заглядывая в проходы. Проходя мимо стеллажа с крупой, его взгляд упал на упаковку с гречкой, которую он так не любил в детстве. Ноги пошли дальше, а мысли – в сторону Васиного детства.
Когда Вася был маленький, он был послушный и робкий, за что мамочка очень его любила и хвалила всякий раз, когда он ей угождал. Вася очень любил маму и боялся её обидеть и разозлить, поэтому всегда старался не делать ничего против маминой воли. И ему часто это удавалось, кроме одного случая – Вася категорически не любил мамину еду. Мама Васи – Валентина Семеновна, готовить не любила, предпочитала только те блюда, на приготовление которых уходило минимум времени: гречка, макароны. Она проработала всю жизнь заведующей склада и денег зарабатывала совсем немного. Отца у Васи не было, вернее, был, но ушел, когда Васе исполнилось 3 года. Алименты он не платил, поэтому мама говорила Васе, что отца у него нет.
А по утрам она готовила Васе гречневую кашу на воде, которую каждое же утро заставляла есть.
«Ложечку за папу, ложечку за маму»… неприятельский снаряд с ручным управлением нарушил плотные слои Васиной атмосферы.
«Что ты мне суешь эту кашу? И почему я должен есть за папу и тебя?», — хотел сказать Вася, но его рот уже был занят.
Прожевав и проглотив, Вася не успел подготовиться, как приблизился второй неприятельский удар: «Кушай, а то не вырастешь».
Вася в отчаянии перевел взгляд с маминого лица на висевшие на стене часы с замершей стрелкой. Они как будто подтвердили, что минута пытки будет для него вечной.
Перед третьим разом Вася решился было на дипломатические переговоры с противником:
— Мама, я больше не хочу.
— Ешь до конца! Я кому готовила!? Мне еще тебя в садик тащить, потом на работу бежать. Вот не пойдет мама на работу, и никто тебя кормить не будет, будешь голодный ходить.
— Ну мама…
— ЕШЬ, кому сказала! Опаздываем уже из-за тебя!
Поняв, что переговоры провалились, Васина челюсть уныло капитулировала.
— Молодец, Вася, какой хороший у меня мальчик растет. А теперь пошли в садик.
В детском саду с пищей обстояло не лучше. На завтраки они с мамой опаздывали, а в обед подавали то суп с фрикадельками, то рис с рыбной котлетой, то жиденькую гречку с яйцом, один вид который внушал отвращение. Один раз Вася, съев яйцо, сделал попытку избавиться от гречки, высыпав её в горшок с цветком в надежде перемешать её с землей. Быстро провернуть операцию не получилось, и его, копошащегося в земле, застукала воспитательница Тоня. Схватив за плечо так, что Васе от боли пришлось приподняться на цыпочки и, вписав мощный подзатыльник, она потащила Васю в туалет мыть руки.
Более-менее нормально проходил рис с рыбной котлетой, ко вкусу которой приходилось привыкать. Но самый тихий ужас у Васи, как и у остальных детей, вызывал суп с фрикадельками. Разлитый в широкие и глубокие тарелки, не подходящие для детской порции, жирный горячий суп под надзором воспитательницы приходилось есть большой столовой ложкой. Однажды одна девочка, выловив картошку, капусту и фрикадельки, отказалась доедать. После коротких уговоров воспитательницы она, прямо не сходя с места закричала и заплакала. Увидев, что в тарелке осталось больше половины жидкого, детвора молча прервала чавкание, оценив вес отягчающих обстоятельств. Приговор вступил в действие незамедлительно: Тоня схватила девочку за волосы и окунула в лицом в тарелку. Та разревелась еще громче. Воспитательница дернула её за плечо так же, как когда-то Васю и поволокла в туалет. Дети молча смотрели друг на друга. Кто-то монотонно продолжал чавкать, нагнувшись над тарелкой.
Вскоре воспитательница вернулась: «Чё сморите – доедайте!», — сказала она. Большинство детей начали вяло помешивать суп ложками. «Почему я должен есть, если я не хочу, может я вообще не голоден?», — хотел было сказать Вася, но вырвалось только недовольное мычание. «Мало вам, поросята! Кому еще тут рожу умыть?» Дети испуганно переглянулись, кто-то сломался и начал есть. Вася пропустил слова воспитательницы мимо ушей – он смотрел на девочку, которая сидела прямо перед ним и подавленно жевала суп, но все никак не могла проглотить. Вдруг глаза девочки закрылись, по её телу прошла конвульсия, и её вырвало прямо в тарелку.
Вечером того дня некоторые мамы забрали детей из этого садика и уже никогда в нем не появлялись. Среди них оказался и Вася.
Теперь Васе оставалась только справляться с маминой пищей. Однажды в 13 лет он сделал попытку наотрез отказаться доедать – тогда мама закатила скандал с истерикой и Вася понял на всю жизнь, как сложно зарабатывать деньги, чтобы его, поганца, кормить. После этого он уже не пытался спорить.
К счастью, вскоре мама стала зарабатывать больше, и вечером приносила домой разные вкусности, сладости и чипсы, к которым Вася быстро пристрастился.
Мама оставляла Васе вкусную еду на весь день, а он ел и привыкал иметь от этого редкое свое удовольствие.
В 15 лет он не знал, куда пойдет учиться, в 18 мама отправила его в институт на юриста. Поступить Вася смог, так как учился довольно хорошо. И университет закончил нормально. Только вот юристом не стал. Девушками Вася не интересовался.
Так он просидел с мамой 5 лет дома, а потом пошел работать охранником.
Когда Васе исполнилось 30 лет, Валентина Семеновна скончалась от сердечного приступа, и Вася остался один с работой охранника в супермаркете, mp3-плеером и вкусной пищей из рекламных роликов…
Почему ребенок плохо ест
Самый большой вред, который могут нанести родители своему ребенку – это насильственное кормление.
Употребление пищи приносит удовольствие – в желудке сосредоточено самое большое, после половых органов, количество чувствительных рецепторов, вызывающих выделение эндорфинов. Пища – это дар божий, награда за усилия, приложенные для её добычи.
Насильственно пичкая ребенка едой – родители лишают его этого фундаментального удовольствия. Там, где ребенок должен был получать удовольствие, вместо этого он получает страдание! Чтобы испытать наслаждение, должно быть пустое место для его заполнения. Эта пустота, в данном случае голод, накапливается естественно. А если пичкать ребенка едой, когда он еще не успел проголодаться, он проживает детство, не испытывая ни желания, ни наслаждения.
Более того – насильственное кормление лишает ребенка желания развиваться. Развиваясь через игру, ребенок приобретает навыки и умения, которые, развиваясь впоследствии, дают ему способности для адаптации в современном обществе. Так вот, от объедания, у ребенка пропадает естественное желание что-либо делать. Любое возможное дополнительное удовольствие, которое он мог бы заработать в своих играх, глушится пищей.
В играх ребенок нарабатывает надстройки над видовой ролью, свойственной его врожденным векторам, чтобы потом суметь получать удовольствие от социальной реализации.
В дальнейшем ребенок не научается наслаждаться от реализации своих свойств, — единственным наслаждением для него остается пища. Он вырастает несчастным неадаптантом, который уже никогда не сможет реализовать свои желания в социуме.
Более всех склонна закармливать своих детей сверхзаботливая анально-зрительная мать. Обладая мощным материнским инстинктом и зрительной эмоциональной амплитудой, она буквально начинает сходить с ума, следя за рационом ребенка. Она буквально удушает заботой ребенка.
Спорить с анальной без верха мамой для ребенка себе дороже – он рискует нарваться на подзатыльник.
Кожная мать запретит непослушному ребенку гулять, играть, и заставит раньше пойти спать, если он не будет есть.
Более-менее повезло детям с кожно-зрительной и звуковой мамой. Первая больше обеспокоена эмоциональной жизнью ребенка и менее обеспокоена пищей через себя. А звуковой маме порой вообще не до еды. Когда звуковой вектор не наполнен, она стремиться остаться в одиночестве и не отвлекаться ни на детей, ни на какие-либо дела, в таком состоянии она сама может забыть поесть.
Тяжелая у современного ребенка жизнь.
Был бы ребенок взрослый – он бы защитился, но он маленький и защититься не может. Ему приходится адаптироваться под требования родителей, даже когда они продиктованы их не очень здоровыми состояниями. Потом они получат негативные жизненные сценарии для себя.
Единственный ребенок, насильственное кормление которого приводит к проблемам в жизни самих родителей – это обонятельный ребенок. Будучи врожденно подозрительным к пище, он воспринимает насильственное кормление как угрозу собственному выживанию. Поэтому не стоит удивляться, если у обонятельного ребенка родители попали в тюрьму или в психушку, — это было результатом инстинктивных усилий ребенка по спасению себя из угрожающей жизни ситуации.
Отдельную лепту в закармливание детей вносят дедушки и бабушки, помнящие голодные времена и блокадный Ленинград. Для того поколения голод – это не пустые слова. Угроза голода совсем недавно была нешуточной – это страшный кнут. Во времена голода обнажается настоящее отношение человека к человеку, которое вовсе не любовь, как думают зрительники, а неприязнь, ненависть. А поели – так и неприязнь уменьшается. Настоящая причина неприязни, конечно, не в нехватке пищи, а в психических нехватках, ощущениях неудовлетворенности, которые сегодня испытывают нереализованные в своих векторах, люди. Потеря реализации у пенсионеров, и накопление вслед за этим психических нехваток вызывает рост неприязни, — у старых людей в прямом смысле портится характер. Итак, потеряв реализацию в обществе, старикам ничего не остается, как искать ощущение того, что они нужны, — в заботе о внуках, они пытаются реализовать свои желания за счет усиленной кормежки детей. Правда, реализации реальных психических нехваток это совершенно не даёт, а помимо всего прочего наносит вред детям.
Современный родитель должен понимать, что главная угроза его ребенку – это не голодная смерть перед битком наполненным холодильником, а они сами, и никто, кроме родителей не несет ответственность за благополучное развитие и будущую состоятельность их потомков.
